Почему современная Россия разочаровалась в Западе? — мнение
Публицист Дмитрий Ольшанский — о радикальном изменении отношения к Европе и США, произошедшем за последние четверть века.
Драматическая история, случившаяся на нашем веку, — это разочарование России в современном западном мире.
Вовсе не политическое — на уровне всяких там саммитов, санкций, ракет и бумажек, — а внутреннее, психологическое прощание с Западом как источником правды.
В моем детстве — не говоря уж о предыдущих поколениях — все, что было западнее Бреста, воспринималось как рай.
Там были джаз и рок-н-ролл, Софи Лорен и Мэрил Стрип, Клинт Иствуд и Аль Пачино, виски и джин в полутемных барах с вентиляторами на потолке, настоящие немцы (порядок), настоящие французы (любовь), настоящие англичане (аристократизм) и настоящие американцы (размах), большой Голливуд (трагедии и комедии из жизни красивых белых людей на фоне неизуродованных советчиной городов и пейзажей), словом, то ощущение свободы, разнообразия и, главное, подлинности, о котором Бродский писал в знаменитом своем эссе «Трофейное», и лучше него об этом уже не скажешь.
Конечно, я не застал шестидесятых, но даже в конце восьмидесятых, когда ты платил свой мятый рубль и смотрел в видеосалоне «Однажды в Америке» — это была дверь в тот самый садик, в которой никак не могла попасть Алиса.
И ничего не осталось.
Точнее, осталось целое море памятников во всех смыслах этого слова, которые до сих пор там стоят, и которые хочется лишний раз повидать, а то и просто о них подумать.
Но вот именно нынешняя жизнь, ее восприятие — перевернулось.
Теперь, когда ты смотришь западное кино или сериал, читаешь роман или журнал, в общем, прислушиваешься к тому, что доносится оттуда, ты используешь те же самые методы восприятия, что были привычными в СССР.
Ругает советский матюгальник очередного буржуазного разложенца или оппортуниста?
Значит, надо или сделать вывод, что он хороший человек, интересный, или, по крайней мере, пропустить, не реагируя, мимо ушей весь поток мусора — и выудить из него сколько-то полезной информации.
И вышло так, что «там» сейчас работает ровно тот же завод по производству необыкновенно лживой, всепроникающей и противной пропаганды, что работал и в СССР, и мы узнаем брата Васю, даже советские пионеры моих лет или чуть старше — отлично знают, что это было, ну давай, давай, гунди мне про то, как цисгендерные христианские фашисты обижают несчастных пакистанских трансгендеров, а я сосредоточусь на чем-то совершенно другом, ну, допустим, артистка красивая или оператор хороший, а что именно говорится в качестве «политинформации» — это сразу в унитаз.
Западный мир двадцатого века казался раем, да им и был, но его наследник — это липкий чужой дурдом.
И вся та нежность, та внимательная ностальгия и мягкая зависть, что была «здесь» — по отношению к «там», — она только и мелькнет на минуту, когда увидишь случайно кадры с Хичкоком, Марлоном Брандо, Китом Ричардсом, речью Рейгана или Черчилля, рекламой длинного автомобиля из семидесятых годов.
А потом снова включают святого мигранта-трансгендера.
Здрасьте, давно не виделись.
Все советские трудящиеся поздравляют Константина Мигра. Тьфу, Константина Трансге. Тьфу, Константина Устиновича Черненко с шестьдесят седьмой годовщиной Великой Октябрьской Фемини.
Уши заткнуть и глаза закрыть.
А вентиляторы на потолке все равно волшебные были.
